hydrok

Мне и говорят: ты ж домой едешь? Забери с собой Лёху! Его жена ждёт! У него завтра открытие выставки! До метро его доставишь, а дальше он сам…

Я, дурак, и согласился…

А Лёха вон, на диване сопит. Ему чего? Вернисаж какой-то утром, корреспонденты, вспышки, мировая слава… Лёха принёс перед этим, подустав при монтаже выставки, шесть Агдамов, и две трети выпил лично. Математики есть, или мне прояснить эту нехитрую арифметику?

Ладно, растолкали Лёху… Повёл я его к жене и к вселенской славе… До остановки троллейбуса, вроде, всё хорошо шло. Только ополчился тем вечером Лёха почему-то на художника Рубенса: и баб тот толком не умел изобразить, и натурщицы у него – одна толще другой, и вообще – половину его ученики, я уже подзабыл фамилии, намалевали… В общем, плохой он был художник, этот Рубенс, не то, что Лёха!

Подкатывает троллейбус. Лёха заходит, окидывает притихший салон недобрым взором… Все замерли… А Лёха не так, чтоб сильно крупный, но такой… борода клочковатая… невысокий, но весьма кряжистый… глаза дикие… типа Малюты Скуратова…

– «И куда, уроды, вы в эту ночную пору собрались?», грозно спросил их Лёха.

– «Мы до метро!», робко пискнул салон троллейбуса.

– « А ничего, если я с вами тоже поеду? Я вам сейчас про Рубенса доскажу!».

– «Нет-нет, что вы. Нам приятно, и про Рубенса неплохо было бы послушать», пропищал салон.

И Лёха им прочитал лекцию. Ох, какая это была лекция! Мне и троллейбусу было интересно, в особо ярких местах женщины даже ахали, но вот художник Рубенс при некоторых Лёхиных пассажах явно в тот вечер в гробу ворочался… Доехали до метро . Троллейбус искренне Лёхе поаплодировал на прощание…

Провёл я Лёху и вниз, в метро. Стоим на платформе. Лёха такой деловой: стоит с грозным видом, ждёт поезда….

– «Не понимаю!», говорит: «Что эта сука Брежнев начал вытворять? Хоть бы меня спросил… Почему так поезда редко ходят?».

– «Так ведь ночь, Лёха!»

– «Нет, надо было ему со мной посоветоваться, этому бровастому придурочному генсеку! Я ведь ночью часто езжу… знаю это дело».

С горя достаёт пачку Беломора, закуривает. К нам по платформе направляется милиционер….

– «Лёх, нас сейчас заберут, затуши папиросу!».

– «Куда заберут?»

– «В милицию! Здравствуйте, товарищ сержант!»

Лёха на него смотрит, затянулся беломориной…

– «Ну что,…», говорит: «…служивый? Ваши довольны премией в этом месяце?».

– «Ну да, хорошая премия…», опешил милиционер: «Но, товарищ, здесь метро и…».

– «А доволен – так и пошёл нахер, ты приличным людям курить мешаешь, чудо!».

И милиционер ушёл…. Я вообще перестал рядом с Лёхой понимать реальность, не бывало так тогда при советской власти.

Подходит поезд. Лёха входит быстро в вагон. Стоит, докуривает беломорину. Решительно её растаптывает ногой…

– «Эх!», говорит: «Ну что я с такими несознательными людьми могу поделать? разве что их воспитать?».

Достаёт откуда-то из кармана рулон троллейбусных билетов…. Когда он успел кассу в троллейбусе вскрыть и этот рулон украсть? Проглядел я…

– «А ну-ка, граждане! Быстренько все приобретаем билетики! У нас поезд коммунистического труда, а вы все – безбилетники! Проезд пять копеек!».

Идёт по вагону и, что интересно, все ему безропотно отдают по пять копеек, а Лёха им аккуратно выдаёт по билетику…

Просто сюр!

Но не довёз я Лёху тем вечером домой…

Вот зачем на той пересадке тот полковник-лётчик стоял? Прямо в мундире, прямо на перроне, прямо на Лёхином пути?

Меня-то утром отпустили… А Лёху через пятнадцать суток только.

И вернисаж без него открылся, и работы там его имели определённый успех…

Не довёз я тогда Лёху, дурак! Не тому человеку такое важное дело друзья доверили.

Но поездку эту я хорошо помню до сих пор…