Чтобы сыну не прозябать в московской общаге, любящие родители оплачивали обожаемому младшенькому наследнику Рауфу съёмную квартиру, что тогда для студента было делом наиредчайшим. И первую из своей дальнейшей череды подобных квартир он снял на далёкой тогда московской окраине, а именно в Бибирево.
Говорил он по-русски свободно, но первое время с очень сильным бакинским акцентом. Акцент этот особо усиливался при потреблении Рауфом горячительных напитков, то есть в тот год ежевечерне. Иногда вообще было трудно понять, что он нам поздним вечером хочет сообщить. А поскольку засиживались мы тогда частенько и после закрытия метро, вынужден он был ехать в своё непроизносимое Бибирево на такси, иной раз в абсолютно невменяемом состоянии речи.
Таксисты подобных клиентов из южных республик брали тогда с огромным удовольствием, поскольку те славились своей щедростью на чаевые. И вот как-то грузим мы расслабленное тело Рауфа в «мотор» на заднее сиденье, такси отъезжает, и вдруг мы соображаем, что забыли сообщить водителю, куда тушку нашего друга следует доставить.
На следующий день при очередной встрече в пивной после плодотворных институтских занятий мы его спрашиваем:
- Рауф, как вчера домой доехал?
- Атлична даехал! Проста дамчал шеф миня, уже в Бибирево разбудил, чтоб дом я ему паказал!
- А как он понял, что ему в Бибирево ехать надо? Ты же невменяемый был, совсем по-русски, да и вообще ни на каком языке, ничего сказать не мог?
- Аааа… у миня спициальный способ есть!
- Какой способ?
- Сматрите!
И тут Рауф проводит пятернёй по губам, и получается звук: «Бб-рр-вва».
- И что, ни разу тебя никуда не завозили?
- Слюшай, зачем завозить? Я же им ясно говорю «Ббррва!». Ну и будят меня уже в Бибирево!

Journal information