И руководил этим всем чуть ли не с шестидесятых Валентиныч. Или Валентин?
Знал я про него одно - приехал он в эти края не по своей воле в конце сороковых (или в начале пятидесятых?), потом освободился - а ехать ему уже некуда и не к кому.

Очень уважаемый всеми (подчёркиваю - совсем всеми в этих краях, от тойона племени до генерала кгб) человек был, он такое видел, знал и пережил, что нельзя его не уважать, да и не нужно это, коли так, прилюдно демонстрировать. Вредным для здоровья подобное может оказаться.

И была у него собака Джим (или не Джим?). Может, его шестнадцатая собака в жизни. Но его последний и самый лучший друг. Отличный пёс!

Приезжаю я осенью уже почти, он мне: "Джим болеет. Он сдохнет... ну и я тогда вслед за ним...".

Я ему: "Так давай я какое лекарство тебе из Москвы для Джимки пришлю... ты что! Телеграфируй! Через летунов знакомых...".

Не было никаких телеграмм.

Весной вернулся в те края - новый начальник зимника с новой собакой. Тоже отличный мужик, да и отличный пёс оказались! Но не то.

А этому начальнику базы зимника Валентину (или Валентинычу?), умершему через три дня после своего пса, потом ребята-шофера с зимника даже камень, за две тыщи вёрст приволоченный, поставили. То ли Валентинычу, то ли Джиму... надписи там не было - но грамотные мужики понимали, кому и за что!

Много лет с тех пор прошло.
А двухтонный валун и сейчас там в тундре стоит. Улах-Кюёль? Кииль-Уласы? Валентину? Джиму?
Просто он там стоит как ориентир посреди абсолютно голой тундры, ребята!