Продолжение

Как было известно знаменитым заграничным экономистам Адаму Смиту и Карлу Марксу, да и сейчас об этом смутно догадываются всякие выдающиеся отечественные академики-глазьевы, главные характеристики любого товара – это его качество и его цена. Вот на этом вопросе, но применительно к водке, которая в СССР была товаром из товаров, немного остановимся.

Учебники по политэкономии (как социализма, так и капитализма) нам всем тогда авторитетно сообщали, что эти два понятия должны теоретически зависеть друг от друга, а в идеале – первое определять второе. Однако сухая теория, требуемая строгими экзаменаторами в аудиториях, немедленно вдребезги разбивалась при покупке «Коленвала», произведённого на разных заводах или просто в разных регионах огромной страны. Это сейчас, посетив соседний рядовой супермаркет, ты можешь выбрать водку любую: хоть омскую, хоть томскую, хоть хабаровскую, хоть мордовскую, хоть белорусскую, хоть (страшное дело, русофобия-то какая!) даже французскую или шведскую. Советская же экономика была устроена несколько по-другому, в этом вопросе каждый регион или крупный город был самодостаточен, а мудрый Госплан планировал так, чтобы в Якутии пили водку якутскую, в Бурятии – улан-удинскую, а в Рязани – рязанскую. Исключения из этого правила случались крайне редко, о чём скажу ниже.

И хотя, казалось бы, строгие ГОСТы на сырьё, технологические процессы и сам конечный продукт были едины для всей территории страны, продукт этот был в разных местах при абсолютно единой цене абсолютно разный. Иногда даже настолько разный, что сорвав с горлышка бутылки металлическую «бескозырку» и ощутив идущий оттуда божественный, хотя и несколько неожиданный,  аромат, какой-нибудь залётный командировочный только и мог сказать «Вот это да!», а осушив первую дозу и восстановив дыхание вновь искренне поразиться: «Да…такого я даже в Благовещенске не пил!». Самое интересное, что тут же находился более опытный человек, который его поправлял: «Это ещё что! Вот попробовал бы ты «Коленвал» в Саранске… а это по сравнению просто нектар!».

На общем фоне более-менее приемлемым качеством напитка отличались столичные города Москва и Ленинград, славилась и обязательно привозимая в качестве сувенира оттуда и водка прибалтийская. Относительно выдерживали технологии производства и ликеро-водочные заводы в столицах союзных республик, за исключением Средней Азии – но там водка исторически и ментально, да и очень там для водки жарко,  всё же такой популярностью не пользовалась. А вот что касается других городов и областей, то иногда казалось, что в стране объявлено соцсоревнование, кто умудрится произвести наиболее вонючий и противный на вкус продукт.

Многие области отвратительностью своей дешёвой водки славились на всю страну, поэтому приличные люди, ненадолго отправляясь туда в гости или в командировку, прихватывали с собой бутылочку-другую проверенной родной или, скажем, питерской или московской, а жители этих регионов после посещения столиц тащили к себе на малую родину спиртосодержащие сувениры иногда целыми сумками. Повторяю – цена была на всей территории государства незыблема и едина!

Объяснить я подобное не могу, поскольку в социалистическом производстве случались весьма странные казусы. Так, довольно длительный период моей сознательной жизни и даже трудовой деятельности был связан с Калужской областью, где водка в те времена была выдающаяся по отвратительности. Каково же было моё изумление, когда я от знающего человека услышал, что на том же ликёро-водочном заводе в г. Калуга, где бодяжат это чудо, существует закрытый цех, филиал московского завода «Кристалл», производящий в огромных объёмах наивкуснейшие «Столичную» и "Лимонную" с этикетками на заграничном языке, которые идут исключительно на кремлёвские банкеты и пайки, а также на экспорт в капиталистические страны за твёрдую валюту, где (абсолютно, надо отметить, справедливо) пользуются повышенным спросом у буржуазии, а пролетариату не по карману.

По-видимому, всё, что не прошло в этом замечательном цеху контроль по строжайшим и неуклонно соблюдаемым допускам, сливалось в цистерну, потом туда добавлялась для вкуса и аромата отработка масла с соседнего автокомбината, опытные калужские сомелье кидали по своему вкусу в цистерну пару мешков минеральных удобрений или отходов фармацевтической фабрики, что в этот момент у них под рукой было – и шёл этот нектар в областную торговлю, радуя сердца и веселя души местных тружеников промышленности и села. Качество водки могло иногда даже послужить и чётким индикатором пересечения административных границ областей и автономных республик.

Так, однажды при работе в области Московской (с водкой каширской, если не вру), где у нас поломался грузовик, пришлось нам с утра рвануть на автобазу в соседний райцентр за нужной запчастью (естественно, предварительно затарившись в качестве эквивалента на обмен парой пузырей, иначе ни за какие деньги никто нас бы этой дефицитной железякой не выручил бы). Зайдя в контору автокомбината мы были поражены устойчивым ароматом жжёных автомобильных покрышек, который сперва списали на профильную деятельность этого предприятия. Принюхавшись, мы поняли сразу две вещи: во-первых, этот приятный аромат доносится с утра изо ртов местных передовиков производства, а во-вторых – этот райцентр наверняка уже относится к Рязанской области, поскольку продаваемая неподалёку в наших сельпо каширская (Московская область) водка, по опыту,  при утреннем выхлопе должна издавать запах не такой, а сложный и богатый аромат нашатыря в смеси с глицерином.

Но, как я упомянул выше, бывали и исключения из правил. Прежде всего это тогда касалось всяких комсомольско-молодёжных ударных «строек коммунизма», по которым мне в своё время немало пришлось поработать. Вот там в торговле можно было встретить совершенно удивительные напитки, которых даже в столице нельзя было найти днём с огнём. Например, при начале работ по освоению газовых запасов Ямала, в посёлке Тазовский продавался абсолютно чумовой коньяк (об этом можно прочитать по тегу «коньяк»), а в тридцати километрах выше по реке, час ходу на моторке, все полки магазина посёлка буровиков Газ-Сале были заставлены непревзойдённого качества экспортной «Столичной с винтом 0,75», которая в обычную торговлю нигде тогда в принципе не поступала. Происходило это, видимо, потому, что у каждой такой стройки было собственное управление снабжения, выбивающее для героических комсомольцев и прочих ударников особые, иногда наидефицитнейшие, фонды и товары. Это, надо сказать, а вовсе не песни по телевизору типа «Слышишь, рельсы гудят – БАМ!», распеваемые тогда вечными кобзонами и лещенками, во многом и привлекало на эти стройки квалифицированную рабочую силу.

Иногда эти гримасы социалистического снабжения принимали и совсем гротескные формы: так при строительстве Усть-Илимской ГЭС занесло нас в отдалённую, богом забытую, кержацкую деревню. Водка на полке за прилавком там присутствовала (уж не знаю, иркутского или братского разлива, но не «Коленвал», а подороже), но значительная часть её была заставлена запылёнными бутылками французского коньяка «Курвуазье Наполеон», который в Москве тогда можно было достать лишь с заднего хода знаменитого «кремлёвского» 40-го Гастронома (все, даже кто в Москве сроду не был, это здание якобы хорошо знают по изображению на этикетке водки «Столичная», хотя реально это фасад гостиницы "Москва" изображён), да и то за 2-3 официальных цены. На наш вопрос продавщице: «А откуда у вас это чудо?» она ответила: «Да завезли этот клопомор года два назад, целый грузовик завезли. Но у нас его никто не берёт – невкусный он и клопами пахнет. А вот дешёвенькую беленькую давно не привозили, совсем забыли про нас!». Естественно, пришлось на всю имеющуюся у нас наличность помочь продавщице сделать годовой план продаж этой потрясающей заграничной гадости.

Как тоже известно каждому образованному человеку: «Деньги - всеобщий эквивалент, служащий мерой стоимости любых товаров и услуг и спо­соб­ный не­по­сред­ст­вен­но на них об­ме­ни­вать­ся». Но вот о том, что в те времена это было абсолютно не так и тезис этот в СССР был отнюдь не бесспорным – поговорим чуть позже!





Продолжение следует.