Однажды попали мы на острове Айон, это рядом с Певеком там у них, в их знаменитый ветер южак (про это можно в Википедии почитать или, скажем, у прекрасного писателя и хорошего геолога Куваева).
Много что каждый из нас до этого видывал в этих краях.... но вот чтоб такое? Чтоб полуторатонный ботик аки птица чайка пролетел, выброшенный волной и подхваченный ветром, у тебя над головой - и на этом острове почти закончил бы свою сфинкскую финскую спасательную ботиковую жизнь? Надо бы выжить... свои жизни спасать!
Но захотелось нам всё же выжить. Так, для приличия. Кто стенку из брёвен складывает (она нас в результате и спасла, правда двое временно от костра ослепли)... кто дрова из плавника тащит... а Толя, попал к нам чиновник из пароходства, судорожно в отдалении жрёт тушёнку! Я ни до ни после такого не видел, чтоб человек три банки тушёнки и одну сгущёнки, нам на них, коли плохи дела, всем неделю на этом острове выживать, сразу и подряд съел - его ж немедленно тошнить должно! А того только часа через три начало... но зато как! Чуть не сдох он от этого: а следствие показало бы, что не от знаменитого певекского южака он сдох, а от белгородской тушёнки и полтавской сгущёнки... Неинтеллигентно как-то... несолидно!
Впрочем... я жив... мои все друзья тоже, даже этот Толя!
А если б у меня не было бы тогда моей предыдущей арктической пятнашки - а я не знаю, как бы я себя вёл! Может, и тушёнку бы судорожно тоже жрал, тогда бы мы все там сдохли...
Уж коли сам я в сердцах сказал рулевому этого приданного нам ботика, а вообще-то старпому с "Сибирского", тоже давно не юноше уже:
- Да! Похоже, это нам всем п...ц! Такого я ещё не видел и, видимо, больше такого никогда не увижу! Да и ты тоже, Витёк, пиши детям про это удивительное гидрометеорологическое явление заметки перед кончиной!
И тот послушно стал что-то трогательное детишкам писать на пачке от "Беломора"!
А потом мы сутки с лишним, лёжа под стенкой и пока ветер не стих, рассказывали друг другу анекдоты про Петьку, Василия Ивановича, поручика Ржевского, Наташу Ростову и дорогого Леонида Ильича. Дико ржали.
Тем и спаслись, пока Толик дристал и похоже уже, не прислушиваясь к разговорам у стенки, совсем сбрендил, и определили его позже на время в местный якутский сумасшедший дом - видать по всему, теперь он депутат или министр иль губернатор какой.
А пролив этот Малый Чаунский впервые описал Вилькицкий, а потом уже, после этого южака, померили мы с Леонидычем. И оказался он совсем не такой, как считал Вилькицкий. Не проходят там суда этого класса, или денег каждый год немерено надо, сравнимо с ледовой проводкой.
Вот с тех пор я тушёнку и недолюбливаю... с живой картошкой ем - а так нет!
Journal information