Красная Речка

Когда мы первый раз поплыли изыскивать возможности добычи угля на Красной Речке и его вывоза самоходками, нам сказали так: «Мужики, вы там поаккуратней!» – «А что такое?» – «Нехорошее место эта Красная Речка! Гиблое... Не любят её у нас!».

Почему это вспомнил? Да прочитал известия, как дерутся сейчас в Белой Горе люди за мешок картошки, и как десятки гружёных всякими полезными для местного населения продуктами питания и нефтепереработки, а также углём, судов вмерзли в лёд, так и не закончив своего пути в навигацию нынешнего северного завоза.

Вообще – доставка угля с Лены на Индигирку меня всегда очень восхищала. Подумаешь, несколько тысяч километров и пара перегрузок… Нужная вещь для котельных, этот уголь. Необходимая даже. Если бы не одно но…

Есть такая гора на реке Индигирке – Дымящаяся Гора. Да и не гора это вовсе, а просто берег реки. А больше подобных гор на берегах рек нет нигде в мире (пусть геологи меня поправят, если кто про такое знает). Состоит этот подмываемый берег из пласта каменного угля, а прозвали его так потому, что при сильном ветре часть реки скрывается в дымке из-за выдуваемой им с горы мельчайшей угольной пыли. Выглядит это так:

Красная Речка – приток реки Индигирки, уходящий своими излучинами в нагорья. Известна она также тем, что там находится месторождение угля, буквально у самого берега и почти на поверхности: содрал метр-другой мерзлоты, и вот он – столь нужный для котельных уголь. А в верховьях – и золотишко есть, возятся там потихоньку, как говорят, какие-то чёрные старатели. Хорошая речка! Красивая.

Была осенняя межень, воды мало, и чтоб проникнуть на эту речку и оставив пароход, пошли мы туда на двух гружёных по самую ватерлинию приборами и бензином «Прогрессах». Остановились передохнуть и поменять баки. Красивое место для этого выбрали: правый берег – поросшая лиственничником сопка, левый – низменный, заливаемый в половодье и заросший кустарником, сразу видно – самое заячье, лисье, песцовое и куропачье место. Правда, времени на охоту у нас ну совсем не было.

Заметили мы на сопке какое-то странное сооружение. Полезли посмотреть – оборудован по всем правилам стрелковой науки бруствер, рядом очень старая и разваливающаяся крошечная избушка-зимовье, под ногами – россыпь помутневших от времени гильз от карабина; посмотрели маркировку – 1942 год. Ну, понятно – оленей бить на переходе сделали себе такое удобство охотники.

Хотя, если подумать, что за чёрт, ни один олень в этом месте реку переходить не будет, не выберется он на правый берег и не спустится с него! Загадка…

Сделали работу, вернулись на пароход. Но всё не дает мне покоя это удивительное сооружение, и решил я расспросить про него нашего матроса, а был он природный местный якут. Тот как-то посерьёзнел, замялся, не хотел это обсуждать. Но выжал я из него рассказ; хотя теперь думаю, что может и зря я это сделал, рассказ оказался интересным, но нехорошим и жутковатым каким-то…

Такая была там, по его словам, история. Был в войну в верховьях Красной Речки лагерь. Не очень и большой, может пара-тройка сотен зэков, десяток-другой вохры и начальник-капитан. Мыли в ледяной воде по ручьям золотишко, стране нужна была валюта. И придумал хитроумный начальник для повышения добычи устроить соцсоревнование. И стимул выбрал для зэков ну очень заманчивый: кто намоет  больше всех золота, получает справку об освобождении и путёвку с подписью и печатью для зачисления, как полностью искупившего вину, в действующую и истекающую кровью в эти годы на фронтах армию.

Вручали эти бумаги на утреннем разводе, под завистливыми взглядами менее работящих зэков стахановца вели на берег, давали ему скудную пайку и сажали в вёсельную лодочку, на которой он по течению за несколько суток мог спуститься в Чокурдах, где был запасной перегонный аэродром и откуда лендлизовские «Дугласы» с «Аэрокобрами» на материк летали довольно часто.

И мчался он, подгоняемый бурными водами Красной Речки, к новой жизни! Правда, не очень долго… а до выбранного нами для привала места. Там, по речной струе, лодку прижимало к левому берегу на мелководье с обратным течением, и, пока освобождённый зэк пытался от него отгрести, сидящий на сопке за бруствером местный опытнейший охотник-эвен, зимой бивший белку в глаз, а для этой работы летом состоявший на сдельщине – «чпок!», и с ним кончал.

Лодочку с телом прибивало на побочень, труп оттаскивали в кусты – было там кому из мелкого зверья о нём позаботиться – а лодочку через неделю-другую буксировали обратно в лагерь. Вернули, дескать, из Чокурдаха! Полетел на материк бывший враг народа и ваш сосед по бараку, а ныне искупивший свою вину красноармеец, сражаться с фашистским захватчиком …

И вновь, не смыкая глаз и матерясь от боли в распухших суставах, сутками без отдыха мыли в тяжёлые военные годы золотишко враги народа и прочие уголовники. Каждому хотелось намыть больше всех! И, если спокойно и юридически разобраться, ну откуда у рядового капитана такое право - освобождать заключённых, особенно врагов народа? Глупость это, даже если война идёт. Мечтания необразованных уголовников и опытных врагов...

Начальник лагеря после войны по заслугам был награждён боевым орденом и переведён на материк на повышение. Не зря его в органы взяли, отличный офицер и настоящий коммунист оказался, прекрасно организовал работу! Давал золота стране, психолог, мать его…

Вот поэтому Красную Речку местные как-то до сих пор недолюбливают.

Нехорошее это место… гиблое. Хотя и красивое!