После тройного залпа из ружей, в виде последнего салюта человеку и товарищу, г. полковник вынул из заднего кармана батистовый платок и, отерев им слезы, произнес следующую речь: 1 Гг. штаб- и обер-офицеры! Мы проводили товарища до последней квартиры. 2 Отдадим же долг его добродетели: Он умом равен Аристотелю. 3 Стратегикой уподоблялся на войне Самому Кутузову и Жомини. 4 Бескорыстием был равен Аристиду — Но его сразила простуда. 5 Он был красою человечества, Помянем же добром его качества. 6 Гг. офицеры, после погребения Прошу вас всех к себе на собрание. 7 Я поручил юнкеру фон-Бокт Устроить нечто вроде пикника. 8 Это будет и закуска и вместе обед Итак, левое плечо вперед! 9 Заплатить придется очень мало, Не более пяти рублей с рыла. 10 Разойдемся не прежде, как к вечеру Да здравствует Россия—Ура!! П р и м е ч а н и е о т ц а Г е р а с и м а. Видяй сломицу в оке ближнего, не зрит в своем ниже бруса. Строг и свиреп быши к рифмам ближнего твоего, сам же, аки свинья непотребная, рифмы негодные и уху зело вредящие сплел еси. Иди в огонь вечный, анафема. П р и м е ч а н и е р у к о ю п о л к о вн и к а. Посадить Герасима под арест за эту отметку. Изготовить от моего имени отношение ко владыке, что Герасим искажает текст, называя сучец — сломицею. Это все равно, что если б я отворот назвал погонами. Д о к л а д п о л к о в о г о а д ъ ю т а н т а. Так как отец Герасим есть некоторым образом духовное лицо, находящееся в прямой зависимости от Консистории и Св. Синода, то не будет ли отчасти неловко подвергнуть его мере административной досаждением его под арест, установленный более для проступков по военной части. О т м ет к а п о л к о в н и к а. А мне что за дело. Все-таки посадить после пикника. П р и м е ч а н и е п о л к о в о г о а д ъ ю т а н т а. Узнав о намерении полковника, отец Герасим изготовил донос графу Аракчееву, в котором объяснял, что полковник года два не был на исповеди. О том же изготовил он донос и к архипастырю Фотию и прочел на пикнике полковнику отпуски. Однако, когда подали горячее, не отказался пить за здоровье полковника, причем полковник выпил и за его здоровье. Это повторялось несколько раз, и после бланманже и суфле-вертю, когда гг. офицеры танцевали вприсядку, полковник и отец Герасим обнялись и со слезами на глазах сделали три тура мазурки, а дело предали забвению. При этом был отдан приказ, чтобы гг. офицеры и юнкера, а равно и нижние чины не смели исповедоваться у посторонних иереев, а только у отца Герасима, под опасением для гг. офицеров трехнедельного ареста, для гг. юнкеров дежурств при помойной яме, а для нижних чинов телесного наказания.
Journal information