Экспедиция у нас в тот год была международной. Иностранцы всякие. Ну и мы.
И вот как-то сидим вечером на пароходе, ужинаем после тяжёлого трудового дня. А у механика Витька как раз на материке сын родился, радиограмму он получил! Ну и выкатил нам Витёк сбережённые для такого праздника далеко под дизелем две трёхлитровые банки самогона. Святое дело!
Выпили за нового парня пока без имени, за Витька, за его супругу, за дедушек с бабушками, за всех нас, за каждого по отдельности, за дружбу народов, за «тех, кто в море, на посту, на гидрометпосту, на воде и под водой, на земле и под землёй, за тех, кто в сапогах». Выпили уже и «за тех, кого нет с нами». Нормально так за новорожденного пошло под малосольную нельму!
Пора и о делах поговорить. А, надо сказать, наши иностранные коллеги к поездке в загадочную и доселе для них закрытую Россию подготовились капитально: кто прошёл двухнедельные курсы русского языка, кто взял с собой разговорник, кто двуязычное, с подстрочником, «Преступление и наказание» для более тонкого понимания загадочной славянской души с собой не поленился прихватить…
А сидим за столом в кают-компании мы, начальство, обычно так: я, профессор Джон, капитан Валера. Я капитану Валере:
– Слушай, Валера! У меня бензин заканчивается – надо бы завтра сплавать на нефтебазу, затариться…
– Так не дадут нам там бензина! Мы все лимиты выбрали!
– Дадут, куда денутся… Я с собой Калашникова возьму…
– Ну, это дело другое…
Джон прислушивается к нашей беседе и несколько напрягается. Мы продолжаем:
– Да, и соляры надо взять… Тебе сколько топлива надо?
– Тонны полторы. Но соляры точно не дадут! Я уже и так две тонны в долг взял!
– Да ладно! Будет Калашников – порешаем вопрос! Нальём соляры! С нами же Калашников будет – не откажут!
Тут, белого цвета, Джон начинает мне что-то тараторить по-английски. Речь его довольно сбивчива, мне малопонятна, но выпил-то мужик уже прилично:
– Дмитри, так не делают! Если нам для лодки нужен газолин – так у меня есть ещё доллары, надо его купить! Прошу тебя, не идите ради нас с капитаном на крайние меры: здесь же в посёлке и полис, и коаст гард… и убьют нас всех!
– Джон, я тебя плохо понял, нихт ферштейн – ты вообще о чём?
– Так… газолин вы хотите забрать бесплатно…юзинг калашников…
– Хотим! И заберём! Потому что Серёга Калашников, начальник с нефтебазы – мой приятель и должник. Я и его лодку полста вёрст на буксире с охоты по реке тащил, и новёхонький редуктор для «Вихря» ему подарил. Хрен нам кто на нефтебазе в такой малости, как пара тонн соляры, теперь откажет, если мы с Калашниковым – не по-людски это! Не по-русски как-то...
Ну а теперь - песня про это! Примерно того же года. Не про эту ли историю?
Journal information